Письмо 66. 11 июня 1937 г.

# Дорогая и родная племянница моя, Варя с домашними твоими, здравствуйте!

Вчера (28/V ст. ст.) ввечеруў получил ваше поздравительное письмо (от 4/VI) с маминой карточкой[1], за что очень благодарю, но как-то жалко ее, что она хотя карточкой попала туда, где очень часто — в безумии — и это, может быть, послужит оправданием, так поносится, так унижается дорогое имя матери и слышатся прочие «безумные и богомерзкие глаголы»![2] О, Боже, мой! О, Боже, мой! От этаго мои страдания, моя болезнь увеличиваются… но за все благодарю Тя, Господи!

Благодарю тебя за слово утешения, только не смущайся: Purg приходил ко мне, а не за мной — по чувству сердца — и целовал меня, приветствуя и благодаря за мое поучение. Окно настоятельно чините. Ж<ене> полезнее не скорбеть, а иметь «усталость» — как сказано: «виждь с<мирени>е и тр<уд> м<ой> и ос<та>ви в<ся> г<рехи> м<оя>»[3]. Ел<изавете> — благословение и благожелание в путь. Вы вдвоем с тетей Кс<енией> — «ту Есмь посреди их» (ср. Мф 18:20) — желаю вам успеха. Машу приветствую, благодарю и благословляю на поездку.

Благословение Господне на всех вас. А Валя едет? Простите. Захвати клюквенный экстракт.

11/VI Любящий тебя твой дядя.