# Хrиstoj Аnestи <= Христос воскресе!> Дорогая и родная племянница моя, Варя с домашними твоими, здравствуйте!
Наконец-то дождался (27/IV) от тебя, хотя и открытки (от 19/IV), но и за это благодарю; но при настоящем состоянии моего духа и открыток и закрыток — всего мало! Ведь в 20-х годах я так боялся теперешняго[1] (хотя бы в половине) своего положения, что и болезнь свою изъ-за этого получил… Но так*). Пока, слава Богу, жив и, как обычно, здоров. <…> Желаю тебе в твоей трудной артельной работе помощи Божией — всемогущей и споспешествующей, конечно, при усердии и домашних твоих[2].
*) изволися tо Kur…J <= Господу> моему (ср. Иов 1:21)![3]
Была ли у PЪrg’а и как торжествовали? — ему кланяюсь. В письмах присылай конверты. Борщ при конце. Чувствуется, что воздух сейчас препятствует действию + <= Красного креста>… Во что-то все выльется… Торжественно поздравляю Purg’а с 30/IV. Благодарю тебя за пожелание мне мира. Господь с<о> в<семи> в<ами>. Простите. Получила ли праздничное письмо?
29/IV 37 г. Любящий тебя твой дядя.
[1] То есть заключения.
[2] В 1930-е гг. действовал режим обязательного трудоустройства, при котором каждый легально проживавший в Москве человек должен был быть прикреплен к трудовой точке. Церковное служение монахини Евпраксии (регентство) советская власть не считала полноценной трудовой деятельностью. Поэтому она состояла членом артели портных и брала заказы по шитью на дом. Но в силу своей ежедневной занятости на богослужениях монахиня Евпраксия не имела времени шить сама. В этом ей помогали ее духовные сестры.
[3] Приписка в конце абзаца.