# Дорогая племянница моя, Варя, с домашними твоими — будьте здравы!
10/IV получил от тебя два письма от 1/III и 8/III, опять через Саров, а прямо из Москвы ни одного, а также и посылку (от 29/II) еще не получил. У меня, вероятно, скоро будет новый адрес, но ты пиши пока на нижеписанный. Всякие переезды для меня очень тяжелы, но утешаюсь словами послания, приведенными тобою в письме — благодарю тебя очень и вперед не оставь. Я советовал бы тебе прекратить всякое общение с романовскими: душа дороже[1]. <…> Праздничный привет всем. Здесь весна поздняя — апрель — как начало февраля. Благословение Ж<ене,> Ф<aне> и В<арсонофии>. Что пишет Н<ико>ла и Анд<рю>ша[2]? Лизе и ея дяде мой праздничный привет, а также Н<иките> и З<осиме> и дедушке Петру[3] с м<олитвенной> просьбой, всем же мое сердечное благорасположение с м<олитвенными> пожеланиями. Простите.
14/IV Любящий тебя дядя твой А. Л.
Станция Сухобезводная Московско-Курской железной дороги.
<Вет-лаг НКВД,> 1-й Сан-городок, лазарет.
Вещи свои я получил — так что туфли и брюки присылать не надо, только нужна шляпа.
[1] Речь идет о членах общины о. Романа Медведя (см. прим. к письму 23), после его ареста окормлявшихся у о. Игнатия. По воспоминаниям, среди них наблюдалось нездоровое разделение на группы.
[2] Андрюша — мирское имя иеродиак. Филарета. См. прим. к письму 1.
[3] Пожилой священник из белого клира храма преподобного Сергия на Б. Дмитровке. Перешел с петровскими отцами в храм Рождества Богородицы в Путинках. К нему на исповедь о. Игнатий направлял своих чад еще в 1934 г., когда был удален на покой и принимать на исповедь ему было запрещено (см. главу “Основы старчества»).